Плетнёва С.А. «Саркел и «Шелковый путь». Глава V. 1996.
Плетнёва С.А.
Глава V.
Саркел и «Шелковый путь».
Саркел был поставлен в центральной части наиболее плодородных земель бассейна Дона
(Плетнёва, 1967.С.20).
Это была важнейшая область Хазарии, довольно густо заселённая земледельческим населением. Здесь возникло более десятка больших укреплённых и не укреплённых поселений, часть которых, возможно, входила в формировавшуюся округу Саркела.
Представляется очевидным, что место для строительства крепости было выбрано хазарами очень продумано. Это подтверждается и сведениями, сообщенными Константином Багрянородным. Он писал:
«Хаган и пех Хазарии, отправив послов к этому василевсу Феофану, просили воздвигнуть для них крепость Саркел».
Феофил для исполнения этой просьбы послал в Хазарию спафарокандидата Петрону. Тот с большой группой людей, в которую входили, вероятно, специалисты (архитекторы и пр.),
«отправился к месту на реке Танаис, в котором должен был строить крепость»
(Константин Багрянородный, 1989.С.171, 173).
Место ему было точно указано. Интересно, что когда византийцы не нашли там необходимого стройматериала (камня) для стройки, вопрос о переносе места будущей крепости даже не возникал: решено было ставить стены из кирпича, что безусловно было труднее и дольше.
Крепость с кирпичными стенами и рвом, естественно, несла какие-то оборонительные функции, но следует помнить, что в 30-х гг. IX в., когда планировалось её сооружение никакие внешние враги не могли грозить расположенной в центре большой населённой территории крепости. Свой рассказ о Саркеле Константин Багрянородный начал с упоминания печенегов:
«… их места расселения простираются вплоть до Саркела».
Другой византиец, писавший уже в XI в., дополняет рассказ Константина о соотношении печенегов с Саркелом:
«… крепость Саркел… расположена на реке Танаис, разделяющий по одну сторону печенегов, по другую – хазар»,
т.е. на левом берегу, где стоял Саркел, находились хазары, а правый принадлежал печенегам. Но печенеги захватили под свои пастбища южнорусские степи в X в., разорив и уничтожив практически все близкие к Саркелу правобережные поселения. Исходя из этой ситуации, сложившейся в степях примерно к середине X в., писал о Саркеле и печенегах византийский император, а в XI в. автор, ещё менее знакомый с событиями в несуществующей уже в его время Хазарии, счёл необходимым немного уточнить данные столетней давности, внеся этой «псевдоточностью» ещё большую путаницу. Впрочем, так часто и по сей день делают историки.
Возможно, что и некоторые другие сведения о Саркеле относятся к группе не вполне точных (непроверяемых) включений в повествование о постройке крепости. В частности, к ним могли относиться данные Константина Багрянородного о существовании в ней гарнизона воинов:
«таксеотов, сменяемых ежегодно»
или же по Продолжателю Феофана:
«поочередно сменяя друг друга, несут службу три сотни хазарских стражников».
Однако необходимость дисциплинированного большого гарнизона в первый период жизни крепости, вероятно, не была такой обязательной, хотя, конечно, какое-то количество представителей каганской власти обитало в крепости, занимая в ней южный отсек, где находились донжон и казармы. Они служили гарантами эффективной охраны крепости и всех, кто в ней находился, а также охраны интересов кагана, поскольку им, очевидно, был поручен сбор пошлин с останавливавшихся в караван-сараях купцов.
Во второй период ситуация, как мы видели, изменилась. Тогда (X в.) печенеги действительно заняли донские степи и подходили к Саркелу, основательно разорив его округу. Кроме того, ладьи с воинами-русами тоже, конечно, не останавливались бы перед перспективой ограбить крепость. В такой ситуации существование отряда в 300 воинов стало необходимым.
Крепость стала реконструироваться, и назначение её изменилось она превратилась в пограничную, охранявшую землю хазарского кагана с северо-запада (в основном от набегов печенегов).
Таким образом, все, что сообщили о назначении крепости Константин Багрянородный и Продолжатель Феофана, верно для времени Константина, т.е. с поправкой в 100-200 лет.
А в первый период Саркел был крепостью, выстроенной специально только для размещения в ней караван-сараев, в которых останавливались проезжавшие по хазарским землям купеческие караваны. Крепость назвали Саркел, что «означает у них Белый дом» — записал Константин Багрянородный, а вслед за ним и Продолжатель Феофана. Этот, казалось бы, давно известный и всеми признанный перевод дают все переводчики и комментаторы текста Константина Багрянородного. Однако у этого автора перевод тюркского названия «Саркел» буквально означает не «белый дом», а «белая гостиница», в отличие от утверждения, которое делает Продолжатель Феофана, что следует переводить только как «белый дом». Этот, до настоящего времени не обращавший на себя внимания, перевод названия крепости, как представляется, является весомым подтверждением первоначального назначения Саркела в качестве хорошо укрепленного и охраняемого караван-сарая.
Саркел, как говорилось, соседствовал с несколькими крупными и экономически явно высокоразвитыми поселениями. Все они возникли синхронно Саркелу. Наибольший интерес представляют три городища. Из них Карнаухово и Средний были укреплены земляными валами и неглубокими рвами
(Ляпушкин, 1958.С.256-257).
Замечательным памятником является третье городище – Правобережное Цимлянское. О его исследованиях и истории писали и упоминали многие ученые и в России, и за рубежом
(Артамонов, 1935.С.27 и сл.; Ляпушкин, 1940; Плетнёва, 1993 и 1996 г.; Димитров, 1987.С.151-157 и др.).
На этом городище сохранились остатки белокаменных стен, сложенных из прекрасно обтесанных известковых блоков. Необычность дошедших до нас материалов, по которым можно судить о времени сооружения на мысу каменных стен, привела меня к неожиданному и противоречивому остальным исследованиям выводу о том, что до начала постройки белокаменных укреплений на этому мысу существовал поселок (кочевье с юртообразными жилищами), принадлежащий одной большой семье (аилу). Поселок был неплохо укреплен ровиком, перерезавшим перешеек, соединявший мыс с массивом берега, эскарпированием склонов и, возможно, какими-то стенами, выстроенными из дерева и глины (или даже сырца?). К сожалению, последующее после гибели поселка новое строительство не позволило подробно исследовать заваленный громадным количеством битого камня и щебня край мыса, а значит, и выявить конструкции первоначальных укреплений. Как бы там ни было, ясно, что из кирпича во всем регионе нижнего Дона был построен только Саркел, остальные поселения укреплялись более примитивно – деревом и глиной (землей). Каменное же строительство вообще не было даже завершено. Представляется, что эти факты свидетельствуют о первенствующем значении здесь Саркела.
Помимо (у)крепленных поселений на правом берегу Дона находились и неукрепленные: Крутой, Хороший, Потайновский
(Ляпушкин, 1958.С.26, рис.26 – карта).
Саркел в левобережной степи стоял один. Тщательно проведенные разведки вокруг него в радиусе 25 км не обнаружили ни одного левобережного средневекового поселения. Дело, мне кажется, в том, что в непосредственной близости от Дона в заливаемой пойме их и не могло быть. Не было их и на первой террасе, поскольку на ней не было воды. Мелкие речушки, пересекавшие степь, летом пересыхали, превращаясь в более или менее глубокие балки, правда, изредка с родничками. Эта степь служила для выпаса стад, но не для земледельческого оседлого труда. И только Саркел был поставлен на самом берегу Дона, явно не на заливном, поднятым над поймой участке. Очевидно, других таких мест на левом берегу не было, что стало одной из причин невозможности изменения выбора места для строительства крепости. Однако причина эта была хотя и существенной, но не главной.
Главным же было то, что на левом берегу скрещивались несколько наиболее крупных сухопутных дорог, пересекавших земли каганата как в широтном, так и в меридианном направлениях. Все они проходили по возвышенным местам вдоль малых степных речек, пробивших глубокие балки сквозь толщу отрогов Ергений и впадавших, как правило, в Дон. Отроги также тянулись к Дону, в частности, и к тому участку, где было намечено строительство Саркела. Иногда они даже пересекали русло Дона. В нескольких километрах от Саркела находилась переправа через эту реку, известная ещё в XIV в.
(Кудряшов, 1948.С.15, 158)
И проходившая по длинному языку такого отрога (рис.51).
Рис.51. Саркел в пойме Дона на берегу ерика Рубежного:
№ 2 – Правобережное Цимлянское городище;
№ 6 – поселение и переправа у х. Потайновского.
В 30-х гг. М.И. Артамонов обнаружил у этой переправы через современное русло Дона у х. Потайновского селище, одновременное Саркелу
(Артамонов, 1935.С.30-33).
Сам Саркел находился на другом русле, превратившемся к XX в. в прерывающуюся в виде отделённых озерков старицу, отделённую от современного Дона примерно пятью километрами поймы. Прерывистость старицы свидетельствует о том, что старое русло проходило по сильно пересеченной местности, из-за чего течение реки не только меняло русло, но и отличалось многими перекатами и бродами.
В первой половине IX в. Саркел выстроили на самом берегу бывшего тогда основным русла Дона, на искусственном острове. По-видимому, брод в этом русле находился рядом – с северо-запада от островка. Именно поэтому и Главные ворота находились в крепости с этой стороны.
Сложной и гипотетической является проблема восстановления древних степных путей. Решению её может способствовать изучение космических фотографий, на которых необычайно четко видны все бедствия, обрушившиеся на Землю от бурного «творчества» человека. В число этих бедствий, конечно, входят и дороги, многие сотни лет резавшие степные просторы. Пользоваться такими фотографиями археологам до сих пор затруднительно, в лучшем случае их допускают к материалам аэрофотосъемки, которые значительно менее эффективны и даже просто старые (заброшенные) дороги на них не просматриваются.
Снимки из космоса удалось получить по близкому Саркелу региону – Калмыкии археологу Е.В. Цуцкину. Оказалось, что вся калмыцкая степь покрыта сетью невидимых на поверхности дорог, причем сходившимся к нескольким пунктам, связанным дорогами и между собой. Следовало бы, конечно, хотя бы разведками исследовать участки перекрестий дорог. Теоретически там должны находиться какие-то поселения или торговые центры. Пока таких исследований, насколько мне известно, не проводилось или же результаты их ещё не публиковались.
Приходится сожалеть, что космических снимков района Саркела мы уже никогда не получим. Поэтому нужно, видимо, довольствоваться картами, выполненными отличными картографами конца XIX – начала XX вв. Они поместили на карты не только основные пути, которые функционировали в их время, но даже полузаброшенные просёлки, еле заметные и местами перерезанные балками.
Наконец, важны наблюдения и впечатления археологов, проводивших на данной территории разведки и обращавших внимание на дороги, по которым они ездили и ходили. Нередко совершенно ясно, что путь, по которому пылит машина, проложен был людьми тысячелетия назад. Порой он совсем забрасывался и зарастал травой, а во времена расцвета региона становился широким и утоптанным. Многие такие дороги в наши дни покрыты асфальтом, так как они самые удобные, краткие и красивые отрезки пути от одного населенного пункта к другому.
Из трёх перечисленных возможностей выявления древних дорог вокруг Саркела мы можем воспользоваться только сохранившимися старыми картами. На них нанесено несколько крупных путей, скрещивающихся в районе Саркела. Один из них, видимо, наиболее «наезженный», шёл на юго-восток от х. Попова (т.е. Саркела) к реке Салу почти по прямой – вдоль речки, называемой Большой или Ци(ы)млянский лог. У Сала он разветвлялся. На юго-запад дорога шла почти не изгибаясь на громадное расстояние (примерно в 400 км от Кубани), а затем вновь разветвлялась на две, сворачивала резко на запад – на Тамань и Крым и на юг – через горы в Грузию (рис.52).
Рис.52. Дороги, идущие от Саркела на юг, восток и запад:
№ 1 – Саркел;
№ 2 – Правобережное Цимлянское городище;
№ 3 – Карнаухово;
№ 4 – Средний;
№ 5 – Крутой;
№ 6 – Потайновский;
№ 7 – Семикаракоры;
№ 8 – Таматарха (Тамань);
№ 9 – Самкерц (Керчь);
1 – дороги; 2 – укрепления; 3 – селища.
Этот старый путь, шедший по степям и далее – по кавказским предгорьям через западные перевалы, был хорошо известен ещё в VI в. и считался наиболее безопасным
(Иерусалимская, 1978.С.156, 161).
Связь Саркела с западными землями каганата, в частности с Боспором и Крымом, косвенно подтверждается данными письма царя Иосифа. Описывая свои западные владения, царь перечисляет ряд «местностей» или «городов». Первым в списке стоял «Ш-р-кил» (Саркел), затем «С-м-к-р-ц» и «К-р-ц» (Таматарха и Керчь) и далее – ещё 10 крымских торгово-ремесленных городков
(Коковцов, 1932.С.102).
Саркел связан со всеми ими не географически, так как отделен от них сотнями километров, а общим назначением «городков», расположенных, как и Саркел, на оживленном торговом пути каганата.
Юго-восточная ветвь этого пути от Сала вела в Калмыкию, т.е. в земли домена кагана и через них – в низовья Волги. От Волги, т.е. от Итиля, этот путь поворачивал на юг и, то немного удаляясь, то прижимаясь к берегу Каспия, вел к Дербенту и далее – в богатые страны Востока. Надо сказать, что от района современной Элисты – от самого центра домена также была проложена и поныне существует дорога к горным перевалам.
Не менее чётко на старых картах указана дорога от нижнего течения Волги вдоль нижнего течения Дона по его левому берегу (см. рис.52).
Она изгибалась в соответствии с изгибами первой надпойменной террасы, по надпойменному краю которой была проложена. Дорога эта соединяла Итиль с Приазовьем, Таманью и Крымом. Это несомненно древняя дорога, максимально сокращавшая длинное (более 600 км) расстояние между его конечными пунктами. В XVII в. она была очень популярна. В «Книге Большому Чертежу» указана даже её длина:
«А с Нагайской стороны от Азова до устья реки Волги, до Хвалимского моря полем 600 верст»
(КБЧ, 1950.С.87).
В разведках 60-х гг. мы не раз пользовались ею, она была ещё местами грунтовой. Сейчас это асфальтовое шоссе.
Эта дорога, пересекавшая с востока на запад всю серединную часть Хазарии, имела для страны большое значение. Возможно, именно о ней и о юго-западной ветви первого (меридианного) пути писал Константин Багрянородный, рассказывая о дорогах, связывавших Саркел с «Климатами и Херсоном». Император объясняет важность их для Хазарии с упоминанием, что аланы могут легко перерезать дороги. Это было вполне выполнимо, так как в X в. Алания освободилась от власти хазар, а дорога на запад шла мимо границ Алании и частично по её территории. Опасности, ждавшие купцов на древнем пути, постоянные грабежи караванов подрывали и без того пошатнувшуюся экономику Хазарии, о чём не без удовольствия писал Константин.
Сливаясь в районе х. Попова в одну, все эти дороги сходились непосредственно у Саркела, поскольку именно там протекал Дон и находилась переправа через него. От переправы путь вёл по донским степям в земли «боршевцев», мордвы и в Волжскую Болгарию (рис.53).
Рис.53. Дороги, идущие от Саркела на север и северо-запад:
№ 10 – Курабут;
№ 11 – Маяцкое;
№ 12 – Колтуновское;
№ 13 – Ольшан;
№ 14 – Алексеевка;
№ 15 – Красное;
№ 16 – Югановка;
№ 17 – Дмитриевское;
№ 18 – Архангельское;
№ 19 – Верхнее Салтово;
№ 20 – Каганово (Кабаново);
№ 21 – Мохнач;
№ 22 – Коробовы хутора;
№ 23 – Сухая Гомолыша;
№ 24 – Теплинское;
№ 25 – Сидоровское;
№ 26 – Подлысенки;
№ 27 – Пристен.
Другой путь, видимо, тоже ранний, был проложен по гребню правой второй террасы Дона вдоль реки на восток – к Волге и на запад – в Приазовье. В настоящее время он заасфальтирован, но в X в. прохождению по нему мешали захватившие степь печенеги. То же, возможно, произошло и с первым путем на север – его перерезали печенеги. Оба пути на некоторое время почти перестали функционировать.
Исследования древних дорог – очевидная задача будущих археологов. Намечающиеся пути должны быть изучены разведками по всему их прохождению. Не исключено, что вдоль этих дорог будут обнаружены остатки укреплений – своеобразных караван-сараев.
Так, на одном из ответвлений северной дороги, проходившем по северной окраине каганата – вдоль правого берега речки Тихой Сосны, была обнаружено несколько небольших городищ, которые вполне могли служить такими временными дорожными стоянками. Расстояния между ними около 30 км (дневной переход). Одни из них – более крупные и хорошо укреплённые – были, как и Саркел, крепостями с сырцовыми или каменными стенами и глубокими рвами, окруженные поселениями, на территории которого были поставлены. Другой тип наиболее ярко представлен небольшим укрепленьицем, квадратным в плане, с ровиком в виде узкой канавы и низкой (не выше 1 м) сырцовой стеной со специально обожженной выпуклой поверхностью для предотвращения её быстрого «размыва». Расположено оно на ровном, немного пологом склоне первой террасы в верховьях Тихой Сосны. В такой «крепости» мог недолгое время выдержать осаду грабителей «большой дороги» укрепившийся в ней караван. Долгой осады воинов-профессионалов она, конечно, выдержать не могла, так как всадник на хорошем коне одним прыжком преодолел бы и ров, и ограду.
Следует напомнить, что подобные укрепления (торткули), часть из которых тоже служила караванными стоянками, известны в Средней Азии
(Винник, 1977. Рис.3-5).
Именно такие или близкие им типологически, не очень заметные, возможно, сильно затоптанные и уже «стертые» с лица земли сооружения и следовало бы поискать вдоль предполагаемых древних дорог Хазарии. Не исключено, что многие из них принимались археологами за загоны для скота (современные или почти современные) и поэтому
никогда не фиксировались в отчетах. Однако даже в тех редких случаях, когда подобные укрепления зафиксированы разведками (на Тихой Сосне), стационарно они не исследованы и поэтому говорить об их назначении можно только по очевидной связи их с древней дорогой. Вряд ли правомерно считать их «пограничными крепостями»
(Афанасьев, 1993.С.148 и сл.),
Поскольку, во-первых, границы степных государств в эпоху средневековья не были столь определены, как в наши дни, и, во-вторых, в IX в. на левом берегу Тихой Сосны славяне-боршевцы ещё не появлялись и нет никаких данных говорить об опасности, грозившей сильному тогда каганату со стороны только начавшего формироваться славянского племенного союза.
Дороги, опутавшие землю с глубокой древности, в Евразии, особенно в юго-восточной её части, были в значительной степени связаны со знаменитым «великим шелковым путем» и многие из них несомненно являются ответвлениями основных его направлений. О нём существует обширнейшая литература, а сам термин «шелковый путь» появился в науке после выхода книги Карла фон Рихтгофена в 1877 г., в котором автор назвал так пути, связавшие два мира – Восток и Запад
(Лубо-Лесниченко, 1994.С.5).
В прекрасной, недавно вышедшей книге Е.И. Лубо-Лесниченко (1994) подведены итоги всех исследований, посвященных «шелковому пути». В ней дана подробная характеристика нескольких периодов развития шелкового производства и, соответственно, «шелкового пути» — от самого начала (вторая половина 1 тыс. до н.э.) до их упадка в конце IX в., когда шелк в Китае стал заменяться хлопком, получившим широкое распространение на всем протяжении «шелкового пути».
Если экспорт шелка стал уменьшаться, то большинство путей его бывшего продвижения на Запад сохранилось. Торговля с восточными странами продолжалась, хотя не столь активно, как в эпоху Хань, Суй и расцвета Тан. Дороги, проложенные тысячелетиями, остались. Шелк в Европу (в том числе и Восточную) ввозился из других стран: Византии, Сирии, Египта, Согда
(Иерусалиская, 1992).
Сократилась только длина «шелковых путей», но в целом они продолжали функционировать, причем торговля никогда не ограничивалась шелковыми тканями; по путям шли караваны с самыми различными товарами – от горячих текинских коней до амфор с вином и кувшинов с нефтью. Не надо забывать также, что и в конце династии Тан отнюдь не прекращалось движение по путям, идущим из Китая.
Саркел был выстроен на скрещении путей, которые еще вполне можно именовать западным разветвлением «великого шелкового пути» (рис.54).
Рис.54. «Шелковый путь» в эпоху Тан (по Е.И. Лубо-Лесниченко) и возможные позднейшие его ответвления в Хазарии:
1 – «шелковый путь»;
2 – ответвления;
3 – основные торговые центры, связанные ответвлениями «шелкового пути».
Одно из ответвлений шло из центра Китая в Среднюю Азию, через Хорезм к нижней Волге (к Итилю), а далее к Саркелу и по двум дорогам: вдоль Дона – в Приазовье и Прикубанье (в Тамань и Крым), по перевалу – в Грузию.
Другой вариант этого пути того же времени шел параллельно первому, но не в Хорезм, а в Согд, и затем – по южному берегу Каспия – в Переднюю Азию. Вот от этого пути на север через Аланию к Дербенту ответвлялась дорога, которая вела в Хазарию и по владениям кагана шла к его крепости – Саркелу.
Таким образом, Саркел был построен на пересечении различных ветвей «шелкового пути». От Итиля и Дербента передвигались караваны, которым необходимо было, находясь в центральных землях Хазарии, сориентироваться и, имея перед собой несколько вариантов путей, выбрать наиболее выгодный и менее в данный период опасный. Саркел был перевалочным пунктом и крупнейшей в стране таможней. Для этого он и был поставлен на самом оживленном месте, и поэтому в нем были построены хорошо охраняемые караван-сарае.
Плохая сохранность слоя в Саркеле первого периода (фактически почти полное его отсутствие) и малое количество находок в нем не позволяют говорить о широко развитом экспорте товаров в тот период. Тем не менее, кое-какие наблюдения все-таки удалось сделать и их следует учитывать.
Во-первых, это находки костей верблюдов в раннем слое. Единичность находок вполне объяснима: умерших верблюдов обычно оставляли в степи – их кости обрамляли все караванные пути. В Саркел же отдельные кости попадали случайно – вероятно, были притащены собаками или иными ручными животными, жившими в крепости. Как бы там ни было, но связь этих находок с караванными путями, проходившими здесь, очевидна.
Во-вторых, в раннем слое и комплексах почти нет обломков амфор. Это свидетельствует, видимо, об отсутствии экспорта амфор с их содержимым (вином, специями и пр.) не только из Византии, но и значительно более близкого Крыма. Возможно и другое, более вероятное объяснение: Саркел тогда был только перевалочным пунктом – временной стоянкой проходивших через него караванов. Амфоры проходили через него и распространялись по всему каганату. Обломки их встречались на поселениях IX в. на всей территории Донского бассейна (рис.55), как правило, особенно много их обнаружено на тех из них, которые были наиболее приближены к прослеженным выше торговым путям
(Плетнёва, 1967.С.129-130, рис.34).
Рис. 55. Распространение находок амфор и монет на территории хазарии:
1 – византийские монеты;
2 – диргемы;
3 – не более 10% обломков амфор от всех керамических обломков, обнаруженных на памятнике;
4 – менее 50% обломков амфор;
5 – более 50% обломков амфор;
6 – единичные находки амфор.
Распространение монет дано по В.В. Кропоткину.
Интересно, что распространение их совпадает на территории северных и юго-западных земель каганата с распространением византийских монет
(Кропоткин, 1962. Карты 5-8),
Находки которых также связаны с сухопутными и водными путями, проходившими через Хазарию (см. рис.55).
В-третьих, явное преобладание, сравнительно с амфорами, обломков красноглиняных тмутараканских кувшинов. Особенно это становится заметным во второй период саркельской истории, хотя ив в комплексах первого намного чаще амфорных попадаются обломки этих характерных сосудов. Они также служили тарой, как предполагалось, нередко для перевозки нефти, которой, очевидно, пользовались в Саркеле для освещения. Большое количество обломков разнотипных светильников заполняло оба слоя Саркела. Следует отметить, что в первый период кувшины только начали завозиться в Саркел. На поселениях, расположенных даже поблизости от него, кувшины отсутствовали. Так, на Правобережном Цимлянском городище среди самой разнообразной керамики IX в. было найдено не более 10 небольших обломков такой тары. Это, по-видимому, означает, что в IX в. далеко не всюду пользовались дорогим привозным топливом для светильников. Интересно, что светильники на Правобережном городище и других поселениях почти не встречались. Кроме того, возить кувшины на очень далекие расстояния по тряским сухопутным дорогам было трудно: сделанные из песчанистого рыхловатого теста и тонкостенные, они, несмотря на прекрасный обжиг, были довольно хрупкими и ломкими.
Рис. 50. Находки бронзовых предметов в слое Саркела
(№ по полевым описям ВДЭ 1950-1951 гг.).
№ 118, 756, 787, 859, 896, 950, 1044, 1085, 1103, 1244, 1266, 1446, 1465, 1486, 1807, 1880, 1918, 1989, 2174, 2316, 2347, 2368, 2515, 2526, 2527, 2652, 2694, 2819, 3041, 3056, 3081, 3089, 3260, 3319 – см. Список находок в цитадели (1951 г.);
№ 524, 926, 1183, 1188, 1276, 1284, 1517, 1788, 2174, 2175, 2373 – см. Опись находок в раскопе СП;
№ 47, 327 – см. Опись раскопа 1;
№ 77, 78, 227 – см. Опись раскопа 1а;
№ 1644, 2408, 2622 – см. Опись раскопа у Речных ворот.
Высказанные гипотезы об экспорте в Саркеле и через Саркел в IX в. основаны на крайне небольшом количестве конкретных материалов на памятниках. Что же касается прямой связи Саркела с «шелковым путем», то их (памятников), по существу, нет. Исключением может быть находка костяной шахматной фигуры слона согдийского производства. Хотя она датирована VII в., т.е. старше Саркела примерно на 150-200 лет, дорогие, художественно исполненные фигурки шахмат жили долго. Саркельский «слон» сильно истерт, что свидетельствует о длительном его использовании. Найден он был на территории первого караван-сарая. Вполне вероятно, что набором шахмат, в который он входил, играли останавливающиеся здесь караванщики, случайно утерявшие одну из ведущих фигур. Из Средней Азии попал в Саркел кусочек бумаги самаркандского происхождения. Таким образом, у нас есть некоторые основания говорить о связях Саркела со Средней Азией, а значит, с южным ответвлением «шелкового пути».
Саркельские караван-сараи отличаются, сравнительно с более поздними сооружениями этого рода, нестандартностью, хотя в них входят все три обязательные для развитых караван-сараев составные части: гостиничные комнаты, оборудованные конюшни и большие замкнутые со всех сторон дворы. Нестандартность взаиморасположения этих составных частей в какой-то мере может служить подтверждением раннего происхождения данных сооружений с не устоявшейся ещё планировкой. В одном из саркельских караван-сараев возникли даже ремесленные мастерские, что было характерно для караван-сараев последующих веков. Это служит дополнительным подтверждением того, что воплощение идеи караван-сараев с их предельной функциональной нагрузкой уже в IX в. было освоено полностью.
Тем не менее все это как будто основательно налаженное хозяйство просуществовало сравнительно недолго – не более 60-65 лет. Затем, как мы видели, в крепости началась новая жизнь. Первый караван-сарай был разрушен полностью. От него не осталось ни одной целой постройки, а частично сохранившиеся стены служили основой для новых небольших жилых домов. Были разобраны и засыпаны ремесленные мастерские, правда, на их месте поставлена новая усадьба с новой кузницей. Прежнее, видимо, большесемейное гнездо заменено комплексом построек малой семьи, главой которой был хозяин кузницы.
Возможно, что второй караван-сарай существовал несколько дольше. В нем не было «встроенных» домиков, и нет данных, что ямы саркельского периода врезались в известковый пол и стены жилых комнат. Однако новая застройка коснулась и этого караван-сарая. Его двор был перепланирован. К сожалению, судить об этом мы можем только по сравнительно небольшому исследованному участку в западном углу. Вместо прежнего гнезда из трех жилищ там поставили ряд домов, пристроенных к юго-западной крепостной стене. Вероятно, и кирпичные строения второго караван-сарая были если и не разрушены тотально, как в первом, то, видимо, «перепрофилированы». Комнаты для гостей стали просто жилыми помещениями, а конюшня, судя по сильно изрезанности её стен ранними перекопами, была разрушена.
Крепость с караван-сараями превратилась в обычное, но хорошо укрепленное поселение с гарнизоном, обосновавшимся в цитадели.
В первый период воины гарнизона размещались в построенных для них кирпичных зданиях: донжоне и казарме с арсенальными погребами и конюшней на первом этаже. Караульни у ворот и проходов служили по их прямому назначению – для дежурных караулов и таможенников.
На северо-восточном отсеке цитадели было построено какое-то большое общественное сооружение с «фундаментально» выложенной кирпичом вымосткой (платформой) и двумя поставленными на неё зданиями. Разрушенность их настолько сильна, что уверенно судить о назначении сооружения в целом не представляется возможным. Ясно только одно, что это не остатки церкви или мечети. Храмы этих двух религий строились в соответствии с принятыми в христианском и мусульманском мирах канонами. Не связывается постройка и с языческим храмом того времени, планировка которого хорошо известна благодаря открытым святилищам IX в. на территории Хазарии (Маяцкое и Хумаринское городища) и Дунайской Болгарии (Плиска, Мадара)
(Винников, Афанасьев, 1991. Рис.47, 49; Биджиев, 1983. Рис.31; Ваклинов, 1977. С.99 107, 11 и сл.).
Методом исключения можно предположить, что здесь располагалась синагога для хазарских воинов, которые в качестве наиболее близких этнически к кагану людей, вероятно, в IX в. были иудеями. Строители Саркела и потом его немногочисленные и постоянные жители (праболгары, аланы) не придерживались этой сложной для них, очень догматичной религии, используя свиней в пищу и соблюдая свои языческие обряды, захороняя мертвых в круглых ямах и заброшенных жилищах, погребая лошадей и собак вместе с людьми или даже в отдельных ямах, разрушая скелеты, совершая очистительные и закладные жертвоприношения.
Во второй период началась перепланировка и в цитадели. Было разобрано здание, служившее казармой и конюшней. Помещение конюшни стало активно застраиваться. Появились домики вокруг донжона, который превратился в большой жилой и богатый дом, окруженный жилищами челяди и воинов. И те, и другие частично начали набираться из кочевых орд гузов и печенегов
(Артамонов, 1962.С.316).
свидетельствует об этом факт появления в хазарском слое цитадели лепной посуды, украшенной «пышным» орнаментом, изготовлявшейся женщинами-кочевницами. А это значит, что пришлые воины селились в крепости с семьями. Ежегодно сменяемый гарнизон, о котором писал Константин Багрянородный, постепенно заменялся постоянным. Поскольку остатков жилищ хазарского времени в цитадели немного, можно предполагать, что многие там жили в наземных разборных юртах. Вероятно, именно в таких юртах начали ставить первые в Саркеле четырех-, пяти-кирпичные очажки. Позже – в Белой Веже они распространились в городе повсеместно.
В тот же период были полностью разрушены и заброшены вымостка и два здания на ней, представлявшие какое-то общественное сооружение (синагогу?). Оно стало ненужным. Если это действительно была синагога, то разрушение можно объяснить тем, что хазарских воинов-иудеев в Саркеле почти не осталось. Жители были язычниками – как те, что жили вне цитадели, так и её охранники.
На вымостке-платформе были весьма небрежно сооружены какие-то легкие построечки, исследовать и понять их назначение и конструктивные особенности не удалось из-за крайне плохой сохранности их остатков. Когда начали разрушать (разбирать) кирпичные здания на платформе, сказать трудно, так как конкретных полевых наблюдений нет. Сама же платформа, сухая и хорошо (ровно) замощенная, могла какое-то время служить местом «торжища» для приезжающих в Саркел купцов.
Таковы изменения, происшедшие в планировке и быту крепости. Естественно, что разрушение караван-сараев означало изменение статуса Саркела. Из укрепления, построенного специально для охраны и устройства проезжавших караванов и, что ещё более существенно, для получения с них торговых пошлин, Саркел превратился в хорошо укрепленное пограничное поселение. Однако это поселение по-прежнему играло большую роль в торговле каганата, как внутренней, так и внешней, а потому оставалось охраняемым большим гарнизоном (300), воины которого были не только защитниками крепости, но и таможенной службой кагана.
К началу X в. «шелковый путь» практически прекратил существование. Сухопутные дороги дальнего следования пустели и зарастали травой. Хазарский каганат все более и более отрывался от торговли с восточными государствами. Зато окрепли западные связи, в первую очередь с западными владениями каганата – Таматархой с округом и Крымом. Эти владения Константин Багрянородный назвал землями, с которых идет всё богатство и благополучие Хазарии
(Константин Багрянородный, 1989.С.53).
О том, что так действительно и было, свидетельствует, в частности, громадное количество обломков разнообразной привозной керамической тары в слое и комплексах: кувшинов, амфор и даже иногда – пифосов. Преобладали, очевидно, кувшины, поступавшие в основном из Таматархи. Амфор было намного меньше, привозили их также из Таматархи, из Крыма и изредка – из Византии. Обломки характерных красных таманско-крымских пифосов единичны, но их находки очень симптоматичны. Дело в том, что эта посуда в качестве перевозимой тары неудобна, так как пифосы – большие, толстостенные и тяжелые (и без содержимого были малоподъёмны). Из-за величины и тяжести они были значительно более ломкими сравнительно не только с амфорами, но и с хрупкими кувшинами. Возить их по сухопутным дорогам было невозможно ни на верблюдах, ни на арбах.
Факт их попадания в Саркел следует, видимо, объяснить тем, что они устанавливались на каком-то более устойчивом транспортном средстве. Таковым мог быть водный транспорт: ладьи груженые разнообразной керамической тарой с не менее разнообразным содержанием, а также другими товарами византийского, крымского и переднеазиатского происхождения.
Резкое увеличение керамической тары, вероятно, можно связывать с развитием в X в. торговых водных путей. Одним их них был Волго-Донской, параллельный прослеженным выше сухопутным путям вдоль берегов Дона. Водный шел из Азовского моря – вверх по Дону до поворота его на север, от поворота волоком до Волги, по ней – до Итиля и далее – на Каспий и по нему – на юг: в Среднюю Азию, Аланию, Иран.
То, что контакты каганата с этими странами были весьма тесными, говорит очевидное воздействие среднеазиатского и иранского искусства на сложение в первой половине X в. хазарского художественного стиля, который распространился по всей восточно-европейской степи и получил не вполне оправданное название угорского или венгерского. Однако следует, очевидно, учитывать, что венгры в то время только начали формироваться как этническая и политическая общность, входя в Хазарский каганат в качестве вассалов. К тому же они терпели постоянные притеснения, кончившиеся их разгромом, от печенегов, вытеснивших их из донских, днепровских и днестровских степей. Художественные школы и стили не создаются в таких условиях. Мастера-ювелиры и литейщики работали обычно при дворах великих князей или ханов (каганов). В их мастерских и рождался новый (всегда синкретичный) стиль. Эти соображения, подтверждаемые единством стиля общепризнанных хазарских произведений прикладного искусства с так называемыми «венгерскими» вещами, позволяют высказать гипотезу о существовании в Итиле придворных мастерских, в которых создавались великолепные произведения прикладного искусства.
Как любой сюзерен, каган щедро одаривал ими своих беспокойных венгерских вассалов: Лебедия, потом Арпада, их родичей и наиболее приближенных воинов. Венгры унесли часть этих богатых подарков и моду носить их на Дунай, но не увели с собой (или за собой) ремесленников, способных создавать их. Производство произведений искусства в Дунайской Венгрии не было налажено, и вещи исчезали из употребления уже к концу X в. Продолжения и развития ни в технике, ни в орнаментации этого златокузнечного искусства в позднейшее время нет. Это и понятно: венгры в первые десятилетия обретения родины были более заняты утверждением своей власти над народами, земли которых захватили, а также войнами и налаживанием дипломатических отношений с Византией и западно-европейскими государствами. Все эти народы и страны оказали на сложение культуры Венгрии значительно большее влияние, чем сокровища, привезенные ими из Хазарии, тем более, что и в Хазарии эти мастерские в конце X в.были почти полностью уничтожены, а ремесленники, оторванные от центра производства, старались предельно упростить свои изделия. Любое искусство требует помимо таланта, выучки и времени ещё и соответствующих условий существования, т.е. средств, без которых оно просто умирает.
Следует сказать, что в итильских мастерских периода расцвета изготавливали не только драгоценные сосуды, богатейшие накладки на конскую сбрую и на снаряжение воина, но и прекрасные, характерные именно для X в., поясные воинские наборы. Производство последних было поставлено «на поток»: эти пояса стали модой в степях, они проникли и в Волжскую Болгарию, и к венграм в Ателькузу, и к башкирам, и в Крым, и на Русь. Все богатые воины юго-восточной Европы были опоясаны такими поясами, подчеркивая тем самым единство стиля, распространившимся в то время.
В печати вопросы происхождения и распространения «хазарского стиля» были подняты более 10 лет назад в статье, посвященной поясному набору из саркельского клада
(Макарова, Плетнёва, 1983).
Набор явно был сделан первоклассным столичным торевтом с соблюдением степных вкусов и традиций, усовершенствованных новыми элементами, что в совокупности и создавало «хазарский стиль». И пояс, и весь клад в целом с его поздними диргемами являются свидетельством связей Саркела середины X в. со столицей (Итилем), а также с громадным арабским миром. Безусловно, связь осуществлялась через этот поселок-крепость по водному пути, который в Хазарии стал главной магистралью.
* * *
Подведем некоторые итоги. Анализ дошедших до нас археологических материалов позволяет с уверенностью говорить о том, что Саркел не был ни городом, ни даже небольших торговым городком. Тем не менее именно благодаря торговле он появился и прожил затем более 120 лет, став весьма важным торговым и таможенно-перевалочным пунктом. В качестве такового он был задуман и построен в виде небольшой, хорошо укрепленной крепости с караван-сараями внутри. Весь XI в., когда «живы» были проложенные в эпоху расцвета «великого шелкового пути» сухопутные караванные дороги, в нем скрещивались основные пути, которые были западными продолжением азиатских.
Приложение:
РЕЗУЛЬТАТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ ОБРАЗЦОВ СТРОИТЕЛЬНЫХ ОСТАТКОВ КРЕПОСТИ САРКЕЛ.
Всего исследовано:
3 образца известкового раствора из кладок;
2 образца заливки полов;
1 образец штукатурки;
2 обломка кирпичей.
Необходимо было определить составные части:
количество песка, извести, глины, характер песка для известковых растворов разного назначения, а также определить химический состав материала, температуру обжига, водопоглощение и механическую прочность кирпичей обоих образцов.
МЕТОД ИССЛЕДОВАНИЯ ИЗВЕСТКОВЫХ РАСТВОРОВ
Бралась навеска в 10-20 г, обрабатывалась 5%-ной соляной кислотой для растворения извести. Поскольку известь на долгий период времени карбонизировалась (CaO + CO2 из воздуха – CaCO3), то определялся известняк. В дальнейшем известняк (CaCO3) пересчитывался на CaO и потерю при прокаливании от СО2. Вероятный первоначальный состав раствора, в который известь входила в виде гашеной извести, давался также по расчету.
Полученный остаток от обработки 5%-ной соляной кислотой, представлявший собой смесь глины и песка, разделялся отмыванием глины на сите 10’000 кв. см. Глиняные частицы меньше, 0,06 мм проходили через сито, а на сите оставался песок.
РЕЗУЛЬТАТЫ ИССЛЕДОВАНИЙ:
1.
| Образец № 1 – известковый раствор из кладки донжона. | |
| 1. Фактический состав, % | |
| 1. Известняк (СаСО3) | 61,90 % |
| 2. Песок | 25,71 |
| 3. Глина | 12,39 |
| Итого: | 100 % |
| 2. Состав по расчету, % | |
| 1. Известь (СаО) | 34,60 % |
| 2. Потери от прокаливания | 27,40 |
| 3. Песок | 25,71 |
| 4. Глина | 12,39 |
| Итого: | 100 % |
| 3. Вероятный первоначальный состав, % | |
| 1. Гашеная известь (Са(ОН)2) | 54,54 % |
| 2. Песок | 30,67 |
| 3. Глина | 12,39 |
| Итого: | 100 % |
| Песок – мелкий, чистый, почти белый, речной с небольшим количеством крупных зёрен кварца (1 мм) и с примесью кусочков обожжённой глины. | |
| Глина – серая, легкая. | |
2.
| Образец № 2 – раствор из кладки юго-западной стены. | |
| 1. Фактический состав, % | |
| 1. Известняк (СаСО3) | 79,40 % |
| 2. Песок | 08,20 |
| 3. Глина | 12,40 |
| Итого: | 100 % |
| 2. Состав по расчету, % | |
| 1. Известь (СаО) | 44,05 % |
| 2. Потери при прокаливания | 35,35 |
| 3. Песок | 08,20 |
| 4. Глина | 12,40 |
| Итого: | 100 % |
| 3. Вероятный первоначальный состав, % | |
| 1. Гашеная известь (Са(ОН)2) | 74,04 % |
| 2. Песок | 10,42 |
| 3. Глина | 15,48 |
| Итого: | 100 % |
| Песок – мелкий, чистый, белый. | |
| Глина – серая, легкая. | |
3.
| Образец № 3 – раствор из кладки западной угловой башни. | |
| 1. Фактический состав, % | |
| 1. Известняк (СаСО3) | 91,46 % |
| 2. Песок | 03,20 |
| 3. Глина | 05,34 |
| Итого: | 100 % |
| 2. Состав по расчету, % | |
| 1. Известь (СаО) | 51,20 % |
| 2. Потери при прокаливания | 40,30 |
| 3. Песок | 03,20 |
| 4. Глина | 05,30 |
| Итого: | 100 % |
| 3. Вероятный первоначальный состав, % | |
| 1. Гашеная известь (Са(ОН)2) | 88,78 % |
| 2. Песок | 04,19 |
| 3. Глина | 07,03 |
| Итого: | 100 % |
| Песок – речной, мелкий, почти белый с розовым оттенком, с включениями кусочков (до 3 мм) обожженной глины. | |
| Глина – светло-серая, легкая. | |
4.
| Образец № 4 – известковая заливка пола донжона. | |
| 1. Фактический состав, % | |
| 1. Известняк (СаСО3) | 83,40 % |
| 2. Песок | 13,80 |
| 3. Глина | 02,40 |
| Итого: | 100 % |
| 2. Состав по расчету, % | |
| 1. Известь (СаО) | 46,92 % |
| 2. Потери при прокаливания | 36,88 |
| 3. Песок | 13,80 |
| 4. Глина | 02,40 |
| Итого: | 100 % |
| 3. Вероятный первоначальный состав, % | |
| 1. Гашеная известь (Са(ОН)2) | 79,20 % |
| 2. Песок | 17,72 |
| 3. Глина | 03,08 |
| Итого: | 100 % |
| Песок – мелкий, речной, с включениями железных зёрен и небольшого количества кусочков обожжённой глины. | |
| Глина – серая, легкая. | |
5.
| Образец № 5 – известковая заливка пола караван-сарая. | |
| 1. Фактический состав, % | |
| 1. Известняк (СаСО3) | 69,95 % |
| 2. Песок | 26,95 |
| 3. Глина | 03,10 |
| Итого: | 100 % |
| 2. Состав по расчету, % | |
| 1. Известь (СаО) | 39,20 % |
| 2. Потери при прокаливания | 30,75 |
| 3. Песок | 26,95 |
| 4. Глина | 03,10 |
| Итого: | 100 % |
| 3. Вероятный первоначальный состав, % | |
| 1. Гашеная известь (Са(ОН)2) | 62,43 % |
| 2. Песок | 33,45 |
| 3. Глина | 04,10 |
| Итого: | 100 % |
| Песок – мелкий, белый с розовым оттенком, с включениями кусочков обожжённой глины (до 5 мм) и небольших тёмных зёрен. | |
| Глина – серая. | |
6.
| Образец № 6 – штукатурка стены привратного помещения. | |
| 1. Фактический состав, % | |
| 1. Известняк (СаСО3) | 84,20 % |
| 2. Песок | 13,35 |
| 3. Глина | 03,08 |
| Итого: | 100 % |
| 2. Состав по расчету, % | |
| 1. Известь (СаО) | 48,18 % |
| 2. Потери при прокаливания | 35,02 |
| 3. Песок | 13,35 |
| 4. Глина | 02,45 |
| Итого: | 100 % |
| 3. Вероятный первоначальный состав, % | |
| 1. Гашеная известь (Са(ОН)2) | 79,72 % |
| 2. Песок | 17,18 |
| 3. Глина | 03,08 |
| Итого: | 100 % |
| Песок – мелкий, речной, белый с розоватым оттенком, с включениями кусочков обожжённой глины. | |
| Глина – серая, лёгкая. | |
7.
| Образец № 7 – обломок кирпича из здания первого строительного периода. | ||||||
| Испытание кирпича производилось на механическую прочность, были определены температура обжига и его водопоглощаемость. Произведен химический анализ материала. | ||||||
| Результаты исследования: | ||||||
| 1. Водопоглощение – 12,17. | ||||||
| 2. Механическая прочность определялась по ГОСТу – распиловка кирпича на две части и связывание их раствором цемента, а также давление на прессе. Прочность – 43 кг/кв.см. | ||||||
| 3. Химический состав: | ||||||
| SiO2 | Al2O3 + TiO2 | Fe2O3 | CaO | MgO | nnn | Сумма |
| 69,21 | 9,97 | 4,50 | 5,82 | 1,87 | 4,81 | 96,18 |
| 4. Для получения температуры обжига кирпича кусочки его прокаливались до температуры 750-800 градусов С. После обжига на температуру 800 гр.С. После обжига на температуру 800 гр.С. цвет из светло-желтого стал кирпичным, что указывает на невысокую температуру первичного обжига кирпича. Малая механическая прочность объясняется именно этим обстоятельством. Очевидно, температура обжига не превышала 800 гр.С. | ||||||
8.
| Образец № 8 – обломок кирпича из здания второго строительного периода. | ||||||
| Результаты исследования: | ||||||
| 1. Механическую прочность определить не удалось из-за малого размера обломка. | ||||||
| 2. Водопоглощение кирпича – 24,2 %. | ||||||
| 3. Температура обжига – примерно 800 гр.С. | ||||||
| 4. Химический анализ: | ||||||
| SiO2 | Al2O3 + TiO2 | Fe2O3 | CaO | MgO | nnn | Сумма |
| 69,51 | 11,12 | 5,10 | 6,64 | 2,01 | 1,85 | 96,23 |
| Анализ сходен с результатами анализа кирпича первого периода. Большое водопоглощение объясняется его пористостью. Поры получены из-за выгоревших органических добавок, введённых в глину до обжига. Добавкой была, вероятно, дроблёная древесная кора. | ||||||
- FIN -
