Sarkel

***

УЛИЦА МАРШАЛА КОШЕВОГО.

Каждый день большинство из нас проезжает по  указанному маршруту города Волгодонска, не задумываясь об истории происхождения названия. А зря. Простой опрос показывает, что мы не только путаем имена, но и забыли о тех исторических событиях, которые происходили 65 лет назад, недалеко от нашего города и, колесо Истории, прокатившись по судьбам наших родителей, прокатилось, значит и по нам.

Об истории происхождения названия. Обратимся  к архивам. Решение № 61 от 07.02.1979 г. «О присвоении названий улицам, проспектам, площадям новой части города Волгодонска» «… исполком городского Совета народных депутатов РЕШИЛ: I. Присвоить имена и дать названия улицам, проспектам и площадям новой части города: 5. – магистраль № 12 – ул. им. Маршала Кошевого». Это произошло благодаря стараниям удивительного человека, я бы назвал его автором и главным хранителем событий времен Великой Отечественной войны, которая коснулась нашей местности. Это директор музея Воинской Славы школы — интернат № 2 Веретошенко Нина Степановна. Несмотря на все трудности нашей новейшей истории, приближенным к боевым, она сохранила Память  о тех событиях.

***

 

 

 

 

***

Начало отсчета пойдет от 19 декабря 1942 года от хутора Нижне — Кумский  за Котельниково (по прямой от Волгодонска примерно 110 км). Поворот Войны вспять. Из армии отступающей – в Армию погнавшего врага до самого его логова. И так по порядку: Сталинградский фронт. Образован: 12 июля 1942 года для организации обороны на Сталинградском направлении. Охватываем  события, с временным интервалом,  « декабрь 1942 — январь 1943 года ». В состав фронта входила 2-я гвардейская армия, которая была развернута согласно приказу Ставки ВГК от 23 октября 1942 года на базе1-й резервной армии. Формирование и обучение проводилось в тылу страны, в районах Тамбова, Мичуринска и Моршанска. В нее вошли: 1-й гвардейский стрелковый корпус (24-я гвардейская стрелковая, 33-я гвардейская стрелковая и 98 стрелковая дивизии) ; 13-й гв. стр. корпус; 2-й гв. мех. корпус. Командующий армией: генерал-лейтенант Малиновский Родион Яковлевич (11.11.1898, Одесса – 31.03.1967, Москва).

***

***

К освобождению Цымлянского (Романовского ) районов  имеют прямое отношение 33 гвардейская стрелковая дивизия (правый берег Дона) . Командир дивизии: генерал-майор Утвенко Александр Иванович.

***

***

Здесь надо вспомнить добрым словом директора музея Воинской Славы школы-интернат г. Цимлянска  Бурмистрову Зинаиду Григорьевну, благодаря которой память об этой дивизии сохранена. К освобождению ст. Романовской, Соленовской, Добровольской и других (левый берег Дона) обязаны в первую очередь 24 гвардейской стрелковой дивизии (70, 71, 72 гвардейские стрелковые полки) под командованием генерал-майора Кошевого Петра Кирилловича. Дивизия  ведет отсчет от 111-й стрелковой дивизии (1-го формирования), которая за боевые заслуги 17 марта 1942 года была преобразована в 24-ю гв. стр. дивизию (приказ НКО № 78 «…за героизм, доблесть и мужество личного состава…»). Удостоена почетного наименования «Евпаторийская» (24 апреля 1944 года). Награждена орденом Красного Знамени. Родился Петр Кириллович Кошевой 21 декабря 1904 года в городе Александрия на Украине в семье  крестьянина. Украинец. В  Армии с 1920 года. Участник гражданской войны. Окончил военную академию имени М.В.Фрунзе в 1939 году. С 1940 г. командир мотострелковой дивизии. Отличился в Крымской операции в апреле-мае 1944 года при освобождении городов Джанкой, Симферополь и при штурме Сапун-горы на подступах к Севастополю. За умелое руководство корпусом в операции и личное  мужество 16.05.1944 года генерал-майору Кошевому П.К. присвоено звание Героя Советского Союза. В ходе Восточно-Прусской операции, командуя 36 гв. стр. корпусом, обеспечил прорыв долговременных крепостных укреплений противника, форсирование  р. Прегель (Преголя), а также захват западной части Кенигсберга (Калининграда) и совместное с другими соединениями окружение его гарнизона и капитуляцию. 19.04.1945 года генерал-лейтенант Кошевой П.К. награжден второй медалью «Золотая Звезда». Маршал Советского Союза с 1968 года. Умер 30.08.1976 года. Похоронен в г.Москва.

***

ЮГО-ЗАПАДНЕЕ СТАЛИНГРАДА.

28 сентября 1942 года Сталинградский фронт был преобразован в Донской, командующим которого стал генерал К.К. Рокоссовский. Юго-Восточный фронт переименован в Сталинградский. Его командующим остался А.И. Еременко. Наконец, в последних числах октября был образован новый, Юго-Западный фронт под командованием генерала Н.Ф. Ватутина. Сталинградская  стратегическая наступательная операция началась 19 ноября 1942 года и продолжалась до 2 февраля 1943 года. В рамках ее силами Юго-Западного, Донского и Сталинградского фронтов были проведены:

1. — ноябрьская контр. наступательная операция «Уран» по окружению сталинградской группировки противника;
2. — декабрьская операция по отражению деблокирующего контрудара войск Манштейна;
3. — декабрьско-январские Котельниковская операция;
4. — Среднедонская операция – «Малый Сатурн»;
5. — январско-февральская операция «Кольцо» по ликвидации окруженных войск под Сталинградом.

 

24-я гв. стр. дивизия покинула Волховский  фронт 15 октября 1942 года с направлением в распоряжение Ставки Верховного Главнокомандования. За Тамбовом  выгрузка. Вошли в состав 2-й гв. армии. В дивизию пришло пополнение, главным образом курсанты военных училищ и тихоокеанские моряки. Почти никто из них  еще не нюхал пороху, но все горели желанием сразиться с врагом. Вооружились автоматами и пулеметами. Все прямо с завода. Получили новую артиллерию на механической тяге и минометы. Боеприпасы дали по полной норме. После того как Совинформбюро сообщило об окружении Сталинградской группировки противника  2-я гв. армия жила ожиданием направления на фронт для довершения разгрома армии Паулюса. 4 декабря 1942 года погрузка в эшелоны и двинулись на юго-восток с курьерской скоростью. Выгрузка на станциях Иловля и Лог. Погода была неустойчивая, то мороз, то оттепель.  В оттепель шли в сапогах, а в мороз, что было, как правило, ночью, переобувались в валенки. Шли в полной выкладке. За первые сутки сделали 65 км, за вторые – не менее.

***

***

К вечеру 14 декабря прибыли в Калач. Получили приказ: идти форсированным маршем на реку Мышкова и занять подготовленную оборону  от Нижне-Кумского на юг. Таким образом, главные силы 2-й гв. армии, вместо того чтобы наступать на окруженного под Сталинградом противника, переходила к обороне. Такое могло случиться лишь при условии резкого изменения обстановки, угрожающего фронту. Враг, пытаясь спасти 6-ю армию Паулюса, бросил вперед из района  Котельниково сильнейшую  танковую группировку и моторизованные соединения. Противник оттеснил передовые части Сталинградского фронта, создал угрозу для советских войск на внешнем фронте окружения и рассчитывал вызволить 6-ю армию. Ставка Верховного Главнокомандования  еще утром 13 декабря 1942 года решила использовать 2-ю гв. армию на котельниковском направлении, передав ее в состав Сталинградского фронта. За последующие сутки обстановка здесь значительно ухудшилась. Танковые дивизии противника  стремительно развивали наступление. 14 декабря представитель Ставки генерал-полковник А.М. Василевский получил официальную  директиву, которая предписывала 2-ю гв. армию форсированным маршем двинуть на юг и расположить в тылу частей, действующих против котельниковской группы противника.

***

***

В эпицентр этих событий вплеталась 24-я гв. стрелковая дивизия. Полки ее: 70-й (Ткаченко Петр Петрович), 72-й (Кухарев Гавриил Ефимович) и 71-й (Савельев Петр Михайлович) располагались поблизости от Калача.

***

***

В такой последовательности маршем и пошли, приняв все виды боевого обеспечения:  ведя разведку, высылая вперед боевое охранение, приняв необходимые меры ПТО, ПВО. Считали, что не исключена встреча с врагом, особенно с его танками. Только вышли – получили  радиограмму из армии: ускорить темп выдвижения. Затем прибыл нарочный с тем же приказом. Марш превратился в форсированный. Четыре дня форсированного  марша на юг… 19 декабря – последний переход к реке Мышкова. Движение, как всегда, почти бегом. Навстречу стали попадаться войска. Бойцы шли, понурив голову. Что произошло? Ответ: вынуждены  оставить позиции, немцы прут танками и самоходками от самого Котельниково. Пехота у врага  — на автомашинах. Удержать его не хватило сил. Отходят после того, как сделали все  возможное. Это были в основном бойцы 51-й отдельной армии (командующий: генерал-майор Н.И. Труфанов) принявшая на себя тяжесть  боев  обороны Крыма, Таманского полуострова, Керченско-Феодосийской десантной операции. С июня 1942 перегруппирована на реку Дон и приняла на себя всю тяжесть отступления. Примечание для читателя: особое внимание уделялось повышению стойкости войск. Большую роль в этом  сыграл известный приказ Наркома обороны № 227 от 28 июля 1942 года, известный в народе как «… ни шагу назад!…». В нем неоправданно во всех бедах обвинялась Красная Армия, но в то же время принимались жесткие, но совершенно необходимые в тех условиях меры для укрепления морального духа войск, их готовность стоять насмерть, до последнего удерживать обороняемые рубежи. Последние 1,5 месяца 1942 года относятся к первой, зимней кампании второго периода  войны, связанного с достижением коренного перелома в Великой Отечественной и во всей второй  мировой войне. К началу ноября 1942 года Вооруженные Силы СССР насчитывали 10,4 миллиона человек, включали 12 действующих фронтов, 75 общевойсковых, 2 танковые и 15 воздушных армий. Действующая армия (6,6 млн. человек) включала 370 стрелковых и мотострелковых дивизий, 156 бригад, 10 из 20 танковых корпусов, 5 из 8 механизированных корпусов, 574 артиллерийских и минометных полка, 62 авиационные дивизии. На их оснащение во фронтах находилось около 78 тысяч орудий и минометов, свыше 7 тысяч и танков и САУ, более 4,5 тысяч боевых самолетов. К ноябрю 1942 года германскому руководству удалось поддержать в  боеспособном состоянии основные группировки вооруженных сил, чья общая численность была  доведена до 10,5 млн. человек, 75 тыс. орудий и минометов, 17 тыс. танков и штурмовых орудий, около 7 тыс. боевых самолетов. Основные силы вермахта по-прежнему находились на восточном  фронте. Здесь было 4 группы армий, 9 полевых армий, 4 из 5 танковых армий, 4 воздушных флота. В их составе насчитывалось 5 млн. человек, 56 тыс. орудий и минометов, 6,4 тыс. танков и штурмовых орудий и 2,6 тыс. самолетов. Помимо сил вермахта на советско-германском фронте воевали также значительные силы армий Финляндии, Румынии, Венгрии и Италии. Общий состав и численность войск фашистского блока, противостоявших советским Вооруженным Силам, к ноябрю 1942 года включали 266 дивизий, в том числе 35 танковых и моторизованных, около 6,2 млн. человек, 52 тыс. орудий и минометов, 5 тыс. танков и штурмовых орудий, 3,5 тыс. боевых самолетов. Германская военная машина в конце 1942 года продолжала оставаться хорошо вооруженной и опытной силой, не уступавшей по численности и технической вооруженности Красной Армии.

***

НА РЕКЕ МЫШКОВА

Когда  до реки Мышковой осталось не более двух-трех часов походного марша, комдив Кошевой в сопровождении двух штабных офицеров выехал вперед, чтобы на местности уточнить сделанные наметки расположения сил в обороне.

***

***

Что они увидели: невзрачный ручей с понятием водной преграды – каких-нибудь 8-10 м ширины. И то в половодье. Глубина, вероятно, была тоже невелика. Гладь воды скрыта льдом, перевитым космами снежной поземки. Одно радовало: обороняемый берег был высоким, падающим к воде крутым обрывом – отличное противотанковое препятствие. Да и пехоте не легко его преодолеть. Противоположный берег пологий.  С этой стороны хорошо и далеко видно, нашу линию обороны просмотреть не так-то просто. Отход советских войск на северный берег реки Мышкова заканчивался.

***

***

Здесь на берегу нашли следы оплывших и обвалившихся окопов, некогда  открытых для войск, защищавших Сталинград. Эта и была та заранее подготовленная оборонительная позиция. Враг должен был появиться здесь с минуты на минуту. Обстоятельства требовали ускорить марш движения дивизии. Отправив шофера с приказом, Кошевой с офицером остались на берегу вдвоем, замаскировавшись в окопе. За речкой чуть вправо от окопа виднелись хаты и дворы вольно раскинувшегося хутора Нижне-Кумский. Там было тихо и безлюдно. Высокая ветряная мельница  с неподвижными крыльями выдавалась над хатами.  Еще далее на самом горизонте темнело облако дыма. Это – хутор Верхне–Кумский. Вероятно, он горел. Дорога, по которой приехали сюда, спускалась к реке через узкую выемку, проделанную саперами в обрывистом берегу. Ширина съезда позволяла проходить лишь одной автомашине. У выемки на льду реки замер подбитый и брошенный грузовик с кухней на прицепе. Дорога пересекала речку и, образуя развилку, бежала на  Нижне-Кумский и на запад в степь. Судьба командира на войне: в наступлении – он на острие удара, при отходе – он сзади, всегда лицом к лицу с врагом… Так учили в советской армии. Воспитывали так, чтобы солдат знал, что командир там, где нужнее, где требует быть дело Победы. Налетели фашистские самолеты. Прошли на бреющем полете, разведчиков не заметили: под плащ-палаткой с набросанным на нее снегом наблюдательный пункт сливался с местностью. Это – воздушные разведчики врага. За ними жди наземных…

***

***

Теперь все внимание было обращено на убегавшую к горизонту дорогу. Там начиналось движение. Откуда-то из глубины подходили немецкие танки. Их было не более десятка. Шли колонной. Километрах в двух от наблюдателей повернули влево. За этой колонной шла на отдалении другая, бесконечно длинная… Подобно грозе, доходил гул мощных моторов, почва, казалось, колебалась. Стальная армада шла тоже влево, на Васильевку. Вскоре около  роты танков повернуло на Нижне–Кумский. Три танка направились прямо к разведчикам по дороге… Они шли уверенно, не останавливаясь… Затормозили у подбитой автомашины. Люки открылись, показались головы в шлемах. Раздалась чужая речь. На тихом ходу один танк приблизился к проходу, ткнулся носом: узко, не пройти… Мотор заработал на полные обороты – стальная армада покатила к Нижне–Кумскому. Если танки не стали детально просматривать берег, значит, враг сегодня, вероятно, наступать не собирается, он  надеется разведать противника завтра. Это лучше для дивизии, находящейся  на марше, сумеют полки ее занять оборону и организованно встретить противника. Здесь хочется обратить внимание читателя, что счет для того, чтобы колесо Истории повернуло вспять, пошел на часы. Удача, везение, тактическая победа для противоборствующих сторон поменяются местами. Война не дает право расслабиться, карает за это жестоко утратой Победы… От горизонта на Нижне–Кумский уже  массой шли войска противника: танки, артиллерия,  пехота на бронетранспортерах и автомашинах. Они втягивались в хутор и пропадали там за строениями и редкими деревьями. Генерал Кошевой делает вывод, что немцы собрались на ночевку. Танки–разведчики, очевидно, доложили, что советские войска не обнаружены. До утра немцы наступать не станут. Тем временем колонны немецких войск исправно заворачивали на Нижне–Кумский. Видимо, там уже было тесно, и не всем опоздавшим достались теплые хаты. В хуторе нарастал шум. То и дело раздавались крики и могучее рыканье моторов. А войска все прибывали и прибывали: артиллерия, пехота. Стрелка часов подбиралась к 16… Светлого времени оставалось в обрез: декабрьский день короток. Полки дивизии еще не показались… Генерал Кошевой размышлял: « если враг остановился на ночевку, — завтра он нанесет организованный, мощный удар по нашей обороне, которую мы, вынуждены, будем создавать ночью, в темноте. Это единственно возможный вариант. Ночь нас свяжет. Не придется на местности согласовать огни артиллерии, особенно на стыках частей и подразделений. Нельзя будет определить с исчерпывающей полнотой, как действовать по танкам – основной силе врага. Направление контратак разведать до деталей тоже, вероятно, не сумеем… Минные поля будем вынуждены ставить  без точной привязки к местности… Одним словом, положение складывается неприятное ». А дорога в сторону нашего тыла была пуста…. В Нижне-Кумском   уже шумел настоящий базар. Лаяли собаки. Кое–где немецкие солдаты нестройно затянули какие-то песни. Надо помнить – на носу Рождество,  будет ли еще в спокойной обстановке возможность его отметить? Из труб поднялись столбы дыма. Запах кизяка достигал до разведчиков…(надо не забывать и о таком виде топлива). Еще одно замечание.  Какую ценность в степи, в мороз, представляли собой теплые хаты, понимали обе противоборствующие стороны. Несмотря на жестокость боев, бомбардировок противники старались беречь жилища (это легко понять любому, кто хоть раз оказался в мороз на ледяном ветру в голом поле). В бинокль хорошо просматривалась ветряная мельница в Нижне–Кумском. Как и ранее, противник там не располагался. Почему он пренебрегает таким удобным пунктом наблюдения? Не потому ли, что не собирается атаковать нас на реке Мышкова? Возможно, гитлеровское командование  не допускает возможности выхода советских войск к Нижне-Кумскому  и не подозревает, что мы в состоянии  создать еще сегодня прочный оборонительный рубеж на этой ничтожно малой реке? Постепенно генерал Кошевой пришел к твердому убеждению, что  « беспечность противника в Нижне–Кумском следует использовать, чтобы навязать ему нашу волю ».  В бинокль было видно, что никакого охранения за пределами хутора у фашистов нет. Только на северной окраине они что-то копали. Ориентируясь по звукам, было определено, что войска противника располагались не компактно, по родам войск, а вразброс: очевидно, так, как успевали захватить хаты. Разбросанность усложняла гитлеровцам управление частями и подразделениями. А что, если организовать под покровом ночи  внезапный упреждающий удар? Пока впотьмах немцы разберутся, в чем дело,  мы нанесем им потери, может быть, захватим хутор, спутаем фашистскому командованию карты… Такое нападение позволит временно вырвать у врага  инициативу, выиграть время и организовать подлинно непреодолимую оборону. Но это противоречило приказу. Дивизии была поставлена задача « занять оборону по реке Мышкова », отнюдь не овладевать Нижне–Кумским (нарушение приказа – трибунал по законам военного времени). Еще одно замечание, немецким офицерам среднего звена  дано было право изменять приказ под свою ответственность исходя из резко изменившейся оперативной обстановки. Это к слову, сколько было угроблено жизней советских солдат, когда они обороняли до последнего бойца уже не представляющих  оперативной ценности  высоты. Не всякий советский команд.арм. берег жизни своих солдат. Бессмысленность лобовых атак, взятие городов к каким-то датам оставило сиротами, вдовами  сотни тысяч семей. Это отдельная тема в Истории, требующая  по своему преступлению – своего наказания. От суда Истории (точнее неотвратимого возмездия) еще никто не смог уйти! В это время  появились на импровизированном НП командир 70-го полка Ткаченко Петр Петрович (погиб 09.01.1943 г.) и другие. Доложил, где находится дивизия. Голова колонны в километре отсюда, а авангарды здесь. К берегу реки приближалась колонна 3-го стрелкового батальона 70-го полка. По неглубокой балке она обтекала гребень, на котором расположился НП. Зрелище было внушительным. Подразделение насчитывало 750 человек. Командовал 3-м  батальоном капитан Казак С.Л.  Генерал-майор Кошевой отдает команду, остановить, не развертывая его для обороны, и пригласил прибывших на короткий совет. Беседа развернулась так, как и предполагалось по замыслу командира дивизии. Опытные командиры понимали, что ночь и внезапность дадут им больше преимущества перед противником. Удар надо хорошо организовать, чтобы не было авантюры. Кошевой: «…тогда за дело, а то день кончится ». Коротко наметили план действий, поставили задачи полкам и артиллерии, связистам и инженерам. Главный удар по хутору Нижне-Кумский наносит 70-й гв. стр.полк  Ткаченко П.П.двумя батальонами: 2-м В.И.Тимошенко  ( вводится в бой по мере надобности, чтоб не создать неразберихи) и 3-м  капитана С.Л. Казак (вводится в бой главным ударом). Действия батальонов Казака и Тимошенко были  стержнем плана разгрома противника в Нижне-Кумском. Подразделению Казака надлежало под покровом ночи скрытно подобраться к хутору и решительно его атаковать. Батальон поддерживала вся пушечная артиллерия дивизии, которую наметили выдвинуть к берегу реки для стрельбы прямой наводкой. Гаубицы и минометы должны были вести огонь, как всегда, с закрытых огневых позиций. Атака 3-го батальона  капитана Казак С.Л. 70-го полка  должна была посеять панику у противника. Пользуясь этим, подразделение нанесет врагу возможно большее поражение и, если повезет, выбьет гитлеровские войска в степь. Закончить бой планировали к рассвету. Если же Казаку будет тяжело, и он даст условный сигнал ракетой, Тимошенко разрешалось прийти на помощь и атаковать противника на хуторе. Из 72-го полка Кухарева Г.Е. два батальона получали задачу занять оборонительный рубеж по реке Мышкова, а один батальон готовился ударить по врагу в северной части Нижне-Кумского. Он должен был атаковать одновременно с главными силами 70-го полка Ткаченко П.П. 71-й полк Савельева П.М., в это время еще находился на марше, замыкая походную колонну дивизии. Предполагалось ввести его в бой в зависимости от развития обстановки. Твердо  договорились о времени атаки: в 2 часа 30 минут 20 декабря 1942 года. Время атаки ком. див. Кошевой П.К. дал возможность назвать командиру 3-го батальона С.Л. Казак. Батальонам провели прямую телефонную связь с НП дивизии, установили радионаправления. Зимний день кончался… Шло 19 декабря 1942 года, часы показывали всего 17.00. Ветер не стихал и гнал колючую поземку. Бойцы 70-го полка Ткаченко П.П. окапывались. Теперь хаты хутора стали почти невидимы, но гвалт и шум в Нижне-Кумском все еще продолжались. По прежнему из труб поднимался дым. В окнах виднелся свет. Автомашины ходили с зажженными фарами (куда делась хваленая немецкая дисциплина и пунктуальность! Беспечность – мать любой трагедии). Противник не ждал никаких осложнений обстановки. Это позволяло советским бойцам вести земляные работы на исходном положении без опасения быть обнаруженными противником.

***

***

Что-то необычное в поведении немецких войск было и кроме  шума… Враг не пускал осветительные ракеты! Не было их мерцающего, мертвенного блеска, который привыкли видеть всегда, когда противник останавливался на ночь. Такая беспечность могла проистекать только из уверенности гитлеровских  командиров в полной их безопасности. Командиры полков доложили, что войска вышли в назначенные районы. На правом фланге был 72-й полк Кухарева Г.Е.. 70-й полк Ткаченко П.П. занял позиции выше по реке, левее 72-го полка. В два часа ночи 3-й батальон капитана Казак С.Л. закончил переход через реку Мышкова. Ненастье помогало… За свистом ветра ничего не было слышно. Через береговую полосу к огородам хутора подобрались ползком. Фигуры бойцов сливались с землей. Хаты Нижне-Кумского были со всем рядом. Теперь там царствовала тишина: враг наслаждался теплом, отдыхал. Капитан С.Л. Казак имел свой вариант выполнения боевой задачи. На исходном рубеже атаки он оставил за себя  начальника штаба батальона ст. лейтенанта Б.И. Ясырева, а сам с командиром санитарного взвода ст. лейтенантом Цветковским  и ординарцем отправился в Нижне-Кумский. Он рассчитывал незаметно пробраться к ветряной мельнице и засесть на ней с ручным пулеметом. Как только начнется  артиллерийский налет, у противника возникнет паника, и можно будет из пулемета поражать наиболее важные цели. Замысел удалось выполнить. Группа капитана Казак С.Л. проникла на хутор, заняла пустовавшую мельницу и установила пулемет наверху. Приближалось самое  глухое время ночи: часы показывали 2 часа 30 минут от 20 декабря 1942 года. В Нижне-Кумском все было тихо. Артиллеристы  506-го арт. полка Ф.П. Тонких находились на своих огневых позициях и были готовы к бою. Наконец команда по телефону 3-му батальону Казака: «Вперед!» Артиллерия открыла огонь. По-особому мощно гремели в ту ночь наши пушки. Работать пришлось без пристрелки, но стреляли хорошо. Снаряды рвались в центре хутора, где располагалось, как думал Кошевой, командование противника. В хуторе поднялась суматоха. Раздался грохот моторов фашистских танков. Враг пытался вывести их из-под обстрела. Суматоха на улицах перерастала в панику. В это время батальон ворвался  в расположение противника и косил  метавшихся возле домов гитлеровцев.  На окраине завязалась ожесточенная схватка. Особенно жаркий бой вела рота лейтенанта В.Ф. Кречетова, которая вышла к стоянке фашистских танков. Ее поддерживали огнем минометчики лейтенанта Нургая Орумбекова. Они не дали немецким танкистам завести застывшие на морозе моторы. Бойцы Кречетова действовали отважно и напористо, перебили экипажи двух десятков танков и повредили сами машины. В центре хутора тем временем продолжали рваться снаряды нашей артиллерии. Гитлеровские начальники, не сумев навести порядок, бросились в легковые автомашины и пытались уехать из опасной зоны. В этот-то момент и заговорил пулемет капитана Казака и его боевых  товарищей, занимавших ветряную мельницу. Одну за другой они расстреляли три легковые машины с пассажирами. Это добавило страху противнику. Сопротивление гитлеровцев потеряло даже видимость организованности. Они ретировались в отдаленную, южную часть хутора, куда еще не добрались наши бойцы. Но и отход для них не был прост. Три бронебойщика – сержант Лодский и рядовые Фофанов и Болдырев – подбили два танка и автомашину противника, которые намеревались ускользнуть от возмездия. …Ни разу телефон и радиостанция батальона С.Л. Казака не связывалась с нашим наблюдательным пунктом. На НП ждали доклада, но в хуторе кипел бой, шла горячая  перестрелка, и, вероятно, там было не до докладов. Стоял на исходном положении и тоже тщетно ждал сигнала батальон Тимошенко, ждали другие войска. Ком. дивизии пытался сам  вызвать комбата, но там ответили, что капитан впереди, в гуще боя. Потребовал начальника штаба. Ответ был тот же. Оба командира, как видно, увлеклись боем, забыв про все остальное. Только перед рассветом, когда противника выбили из центральной части хутора, доложил начальник штаба 3-го батальона ст. лейтенант Б.И. Ясырев: «Сижу у мельницы, а комбат воюет, хотя и ранен». « Нужна ли помощь? » — поинтересовался Кошевой П.К. у Ясырева. « Да нет », -ответил он, — « обойдемся…» …Бой на хуторе становился все ожесточеннее. Цели, поставленные командованием, несомненно, достигли того, на что надеялись: враг оказался не готов к отражению удара, но это совсем не значило, что он уже сдавался. Напротив, в разных концах Нижне-Кумского гитлеровцы пришли в себя и организовали сопротивление. Надо было ломать его. Настало время для атаки батальонов 72 гв. стр. полка Кухарева Г.Е. и 2-го батальона Тимошенко В.И. Вызвав к телефону Кухарева: « Атакуй! » — приказал Кошевой П.К. Батальон 72 гв. стр. полка Кухарева ждал сигнала, подобравшись по огородам к северной окраине хутора. Такую же команду получил 2-й батальон Тимошенко В.И. Через несколько минут свежие подразделения ворвались на улицы  Нижне-Кумского. В ночной темноте засверкали огни новых участков боя. Теперь 3-му батальону Казак С.Л. будет легче сломить врага в центре хутора, где борьба продолжалась все с тем же ожесточением. …На горизонте появилась чуть видная белая  полоска – признак близкого рассвета. Пора бы иметь полные данные о результатах боя в хуторе, но на НП их еще было мало. Невольно возникало чувство острого беспокойства. Каждые двадцать минут комдив Кошевой брал трубку телефона     3-го батальона и говорил с нач. штаба Ясыревым. Тот откровенно докладывал, что противника побили много, но разгромлен ли он или  пока нет – сказать не может: в темноте  никак не разберется. Одно было ясно, что в отдельных местах хутора сопротивление врага заметно ослабело, а кое-где он уклоняется от боя и отходит в южную и западную части Нижне-Кумского. Комбат капитан Казак С.Л. все воевал в боевых  порядках и на КП  3-го батальона не появлялся. Время подошло к пяти часам. Настал момент для перемещения командира дивизии в Нижне-Кумский. Там с рассветом можно оглядеться на месте и принять меры на случай осложнения обстановки. Главные силы дивизии  еще не втягивались в бой, и парировать удары врага, если они состоятся, будет нечем. Генерал Кошевой, сев в машину с тремя  помощниками и по той дороге, по которой вчера подходили к реке немецкие танки, помчались на хутор. На окраине Нижне-Кумского – сотни трупов вражеских солдат, разбитое немецкое вооружение, дымящиеся  танки. От стальных коробок несло жаром и смрадом. Славно воевали бойцы батальона капитана Казака! Сам он был ранен в руку и ногу. Потерявший много крови комбат был бледен, но настроен решительно. Он чувствовал себя явно плохо. Пришлось срочно отправить его в госпиталь. Потери в батальоне Казака составили почти половину его численности (до боя   численность батальона была 750 человек). Причина столь высоких потерь заключалась в том, что непосредственно в атакующих войсках нельзя было применить ни танки, ни артиллерию. Бойцам пришлось действовать в Нижне-Кумском лишь со стрелковым оружием в руках. Силы же врага были немалые, причем с танками и артиллерией. В результате удара 3-го батальона 70-го гв. стр. полка враг был выбит  из восточной части хутора, но сумел закрепиться  в его западной и южной частях. Там и шел сейчас бой. Потери противника за ночь были весьма тяжелыми: многие сотни убитых и 65 (шестьдесят пять!!!) танков. Это позволяло думать, что прийти  в себя врагу удастся не сразу, тем более что и шок был у него, вероятно не из легких. Постепенно в Нижне-Кумский втянулись все силы 70-го полка (Ткаченко Петр Петрович) и один батальон 72-го полка (Кухарев Гавриил Ефимович), вплотную к хутору был придвинут и 71-й полк (Савельев Петр Михайлович). Противник активности не проявлял, и, казалось, контратаковать не собирался. Это позволяло нам сохранять наступательный боевой порядок на случай развития успеха в направлении Верхне-Кумского. Конечно, во избежание каких-либо неприятностей полки дивизии надежно повсюду окопались. Забравшись на верхнюю площадку ветряной мельницы, генерал Кошевой осмотрелся. В Верхне-Кумском находились крупные силы противника: танки и пехота. Немецкая артиллерия развернулась на огневых позициях – жди фашистского гостинца. В районе Васильевки уже громыхало: там шел бой. С наступлением дня командир 24 гв. стрелковой дивизии генерал-майор Кошевой П.К. позвонил командиру 1-го гвардейского стрелкового корпуса (сформирован в декабре 1942 года) генерал-майору Миссан И.И., намереваясь доложить о результатах ночной атаки. — Что ты там натворил? – спросил он, не дав, как  следует сообщить обстановку, — Серегин звонил мне (полковник И.Ф. Серегин- командир 98-й стрелковой дивизии — « левый сосед по обороне »), что в Нижне-Кумском происходит какой-то тарарам! Беспокоится: все ли у нас благополучно? Кошевой выждал, пока командир корпуса немного остынет, затем рассказал, как было дело, что нахожусь в Нижне-Кумском. — Нигде так не врут, заметил на это Миссан, — как на охоте и на фронте. Ты давай мне и письменный документ. Пришлось немедленно направить донесение в штаб корпуса.

***

Проявил и беспокойство и « правый сосед по обороне » — командир 300-й стрелковой дивизии полковник И.М. Афонин, не поверивший о моем  местонахождении. Пришлось связаться с ним и рассказать о ночном бое, чуть не клятвенно подтвердить, что сижу у ветряной мельницы в Нижне-Кумском. Переговорил со мной  и командир 33-й гвардейской стрелковой дивизии генерал-майор Утвенко Александр Иванович. Весь день 20 декабря бой шел в пределах Нижне-Кумского. Но основные события развивались тогда не здесь, а в районе Васильевки, где рвались вперед главные силы наступающей группировки войск Манштейна. В Нижне-Кумском тем временем враг пришел в себя и прочно удерживал позиции. Большое количество танков  и орудий, колючая проволока в наброс, и, таким же путем поставленные многочисленные минные поля в обороне противника, вынуждали нас основательно готовить новый удар. Тем более, что в районе хутора соотношение сил  было не в нашу пользу. Как оказалось, ночной удар был нанесен  по частям, свежей, 17-й танковой дивизии – соединению мощному. Командовал дивизией весьма опытный генерал. При опросе пленных никак не могли понять его фамилию. Пленные скороговоркой произносили очень длинно: « Фридо фон Зенгер унд Этерлин », слова сливались , и непонятно было, может, вводят в заблуждение? Ожидая  от фон Зенгера ответного хода, тщательно вели наблюдение за поведением противника.. И действительно, разведка донесла, что в Верхне-Кумском сосредоточились немецкие танки и мотопехота с артиллерией. Отсюда назревала угроза танкового удара вражеских войск. Надо было удар сорвать. Главную роль в этом деле предоставили артиллерии (начальник артиллерии И.Ф. Сапрыкин). Артиллерийский удар нанесли  во второй  половине дня, и, вероятно, он достиг цели: танковая атака 20 декабря 1942 года так и не состоялась. Ночь на следующие сутки была крайне тревожной. Со стороны Верхне-Кумского подошло к противнику большое количество танков. Слышалось рычание моторов и лязг гусениц. На  этот раз в расположении гитлеровских войск соблюдалась  строжайшая светомаскировка. Над позициями не затухали осветительные ракеты. Передвижение  войск, тщательная их маскировка – все это свидетельствовало, что враг замышляет контратаку. Так оно и произошло. Ранним утром 21 декабря на участке 70-го полка (ком. полка подполковник Ткаченко П.П.)  в Нижне-Кумском устремилось до 40 (сорок!) танков и много пехоты. Незадолго до этого командир полка  коротко доложил: враг будет контратаковать, и назвал почти точное место. Подполковник перебросил сюда  противотанковые ружья и все батальонные противотанковые орудия . Дивизионная артиллерия также нацелила сюда  свою мощь. Ждали недолго. Бой разгорелся мгновенно и жарко. Гитлеровские танки ринулись вперед, стараясь рассечь боевой порядок 70-го полка, но были встречены огнем орудий и противотанковых ружей. Нехитрое, на первый взгляд, было это оружие – ПТР, однако весьма действенное, когда оно было в надежных и крепких руках. Когда танки врага пошли на наши позиции, бронебойщики не дрогнули. Первым добился успеха и подбил фашистский танк красноармеец Голубчиков, а затем сержант Петушков. Последовательно меняя позицию, сержант поджег четыре танка. Но наибольший урон нанес врагу семнадцатилетний красноармеец  Костя Блинов из роты ПТР: он уничтожил шесть танков, за что и был впоследствии награжден орденом Красного Знамени. Хладнокровно и весьма расчетливо действовали  стрелки. Следует сказать о старшине  М.М. Реце (3-й стрелковый батальон капитана С.Л.Казак 70-го полка). Заметив, что расчет одного из станковых пулеметов вышел из строя, старшина  выдвинулся к пулемету, когда немецкие танки, опередив пехоту, надвинулись на наши окопы. Пропустив танки, Рец установил пулемет на позицию и открыл огонь по наступающим автоматчикам. В короткий срок старшина сразил более 20 вражеских солдат. Но пулемет вдруг отказал. Этим воспользовался враг: пять гитлеровцев бросились на Реца. Старшина не растерялся, он действовал бесстрашно и искусно: штыком и прикладом уложил троих нападавших, а двоих обратил в бегство. На какое-то время гитлеровским танкам удалось создать перевес сил на одном из направлений и прорваться на позицию первого взвода роты ПТР 70-го полка ( ком. полка подполковник Ткаченко П.П.). Взводом командовал лейтенант А.Н. Кулдышев.

***

***

Отважный командир лично поджег из ПТР танк противника. Враг открыл по взводу артиллерийский огонь. Осколком снаряда лейтенанту оторвало правую руку. Превозмогая боль, Кулдышев схватил левой рукой  противотанковую гранату и вместе с ней бросился под второй танк… За этот подвиг А.Н. Кулдышев был посмертно награжден орденом Ленина. Хочется обратить внимание читателя, что вышеперечисленные подвиги бойцов Советской Армии в тот период времени довольно скромно отмечались государством. Более «щедро» (если такое слово уместно) государство стало награждать воинов только при форсировании Днепра. Воодушевленные подвигами товарищей, воины полка П.П. Ткаченко стояли насмерть. С НП, находившегося на вершине ветряной мельницы, наблюдали за ходом боя и не жалели снарядов, чтобы облегчить бойцам выполнение их нелегкой задачи. Артиллеристы 50-го (506 арт .полка) и минометного дивизиона успешно помогли  им своим грозным оружием. Совместными усилиями позиции дивизии, занимаемые в Нижне-Кумском, были в утреннем бою 21 декабря 1942 года удержаны. Это метельное тревожное утро уступило место хмурому дню. Около 11 часов, не добившись успеха, немецкие танки и пехота убрались восвояси. Получив доклад Ткаченко, что положение на участке полка полностью восстановлено, ком. дивизии Кошевой П.К.  со штабом покинули НП, спустились с мельницы на землю, чтобы немного перекусить и отдышаться. С помощниками оценили сложившуюся  на участке дивизии боевую обстановку. Враг понес большие потери. Половина его контратакующих танков была подбита. Сотни трупов неприятельских солдат остались перед нашими позициями. Едва ли после такого приема фашистские командиры смогут решиться на повторные контратаки. 24 гв. стр. дивизия  же в этом бою понесла  относительно малые потери, хотя они и были. Силы 71-го (Савельев П.М.) и 72-го (Кухарев Г.Е.) полков сохранились. Артиллерия была в полной готовности на позициях. Вывод напрашивался сам собой: дивизии следовало не давать врагу передышки, а наступать, чтобы очистить Нижне-Кумский. Так и поступили. Противник оказал относительно слабое сопротивление. К исходу дня 21 декабря 1942 года весь Нижне-Кумский находился уже в наших руках. Дивизия прочно закрепилась на выгодном для нее и опасном  для гитлеровского командования рубеже на левом фланге ударной  группировки Манштейна. Отсюда можно было осуществлять удары, осложняющие положение главных сил деблокирующей группировки противника. 24 декабря в наступление перешли войска  Сталинградского фронта на котельническом направлении. Теперь судьба окруженной 6-й немецкой армии была предрешена.

***

***

В проведенной с 10 января по 2 февраля операции «Кольцо» она  была расчленена, уничтожена и пленена. Победа под Сталинградом стала одной из наиболее славных страниц героической летописи Великой Отечественной войны. За время гигантской битвы, продолжавшейся 200 дней и ночей, войска фашистского блока потеряли убитыми, ранеными и пленными около 1,5 млн. человек. Только за время контрнаступления под Сталинградом с 19 ноября 1942 года по 2 февраля 1943 года противник потерял более 800 тыс. человек, до 2 тыс. танков, более 10 тыс. орудий и минометов , около 2 тыс. боевых и транспортных самолетов. В плен попали 91 тыс.солдат и офицеров, в том числе 24 генерала во главе с фельдмаршалом Паулюсом. Красная Армия прочно захватила инициативу в свои руки. Велики были потери и советских Вооруженных Сил. В ходе Сталинградской битвы безвозвратные потери составили около 480 тыс. человек, санитарные – свыше 650 тыс. человек. Советские войска лишились 4341 танка, около 16 тыс. орудий и минометов, 2769 самолетов. Началось массовое изгнание агрессора с оккупированной им земли. И хотя до полной победы оставалось еще долгих 2,5 года, в конечном исходе войны уже никто не сомневался.

***

***

P.S. Логика подсказывает, что на эти события надо показать точку зрения немецкой стороны. Истина будет находиться где-то посередине.

“De omnibus dubitandum”.

- FIN -